Наркотики, проституция, СПИД — стали едва ли не ежедневными темам украинских телевизионных новостей. Съемки скрытой камерой показывают, как можно запросто купить наркотические препараты во многих столичных аптечных киосках.
Интернетный всёзнайка Google показывает, что большой популярностью пользуются запросы "легальные наркотики" и предлагает множество сайтов с "совершенно безвредными" препаратами, которые гарантируют максимум удовольствия, отвлечения от проблем и серой обыденности.
Затем ситуация напоминает уличное движение: будь ты асом — знатоком правил, образцовым пешеходом или осторожным водителем, не факт, что в следующий миг не станешь жертвой аварии. И страшно не только за своих детей, которые только изучают жизнь — страшно и за себя, казалось бы, мудрого и осторожного. Ибо нет гарантий, что беда лично тебя обойдет. Особенно, когда подросток на твое морализаторство отвечает: "Ты что? У нас же куча соседей-наркоманов, вон тот и тот — на "травке". И вообще, даже в школе можно купить..."
Вот две беседы с теми, для кого наркотики и действительно стали буднями: с Владимиром, с 10 летним стажем наркозависимости, и Натальей Балегой, руководителем проекта "Профилактика ВИЧ-инфекций среди уязвимых групп населения Ужгорода" Закарпатского благотворительного фонда "Рада життя".
Романтика и ... инвалидность
- Я учился в колледже искусств. Занимался музыкой. Хотелось острых впечатлений. Как раз тогда в Ужгороде началась "белая тема" — появился эфедрин. Попробовал. Зависимость моральная от него — с первого раза. Я "присел", каждые 2 дня употреблял по 70 таблеток. Ибо каждый день просто нельзя. Чтобы не думать о эфедрине, испытал опиаты — трамадол. Он тогда был очень доступен. Принимал каждый день. Понял, что не могу без него работать, чувствовать себя человеком.
Тогда же каждое лето сидел на маке. Сам собирал на дачах, варил. Одной осенью, когда заканчивается сезон, узнал, что в Ужгороде есть маковая точка и стал покупать готовую ширку опиума. Потом там же брал "солому" и сам готовил. Со временем начались проблемы с милицией. Тогда взялся пить. По полтора литра водки, иначе не цепляло.
Продержался до следующего лета. И снова на мак. Второй раз попал в милицию. Должен был сидеть. От 5 до 10 лет. Поэтому лег в наркодиспансер. Лечился месяц.
Затем в Ужгороде пошла новая "тема" — "седло". Его делают из таблеток седалгин с помощью кристаллического йода и красного фосфора. Сильнее героина. Ломает, соответственн — дико. Сел и на "седло". Тогда пошел на заместительную терапию. Еще полгода одновременно и заместительную терапию принимал, и с "седла" не слезал. Потом бросил заместительную, три месяца просто был на "седле". Умер отец. Через месяц после его смерти я снова пошел на заместительную.
Заместительная терапия — когда в наркодиспансере выдают метадон или буприморфин. Это синтетические опиаты, которые убивают тягу к наркотикам, но сами тоже являются очень сильными наркотиками. Когда я прошлой весной снова начал принимать метадон, температура подскочила до 42, очень худел. Мне лечили воспаление седалищного нерва, а оказалось, что это сепсис. Было запущено воспаление легких. Поражение костного мозга. Вирусный эндокардит. В Киеве мне заменили сердечный клапан. Сейчас — II группа инвалидности. Опять прохожу заместительную терапию.
Знал бы, что стану инвалидом, — никогда бы не пробовал наркотики. Я их полюбил через какую-то такую романтику. Помню закаты над дачами. Это такой азарт! Вот как грибы собираешь — радуешься каждому. Так и мак. Адреналин, экстрим — перескочить через забор, чтобы никто не поймал, нарвать побольше, сварить.
Пол-Ужгород на "седле", пол — на психостимуляторах
- Какие наркотики, из вашего опыта, наиболее разрушительные?
- Амфитамин. И "седло", потому что его надо колоть каждые 2-3 часа. Иначе, ломает так, что выдержать невозможно. Помню, я ширялся, чтобы работать, а работал, чтобы заработать на дозу.
Седалгинщииков у нас очень много. Ездил на симпозиум в Ивано-Франковскую область, то там и не слышали о "седле". В Ужгород эту "тему" завез парнишка из Петербурга. Его легко изготовить. Конечно, много нюансов. Но если несколько раз посмотреть, то и на свече на Кальварии сварить можно.
Так же много психостимуляторщиков. Марихуану курит едва ли не вся молодежь. По крайней мере та, которая тусуется на дискотеках, — на каких-нибудь амфетаминах и психостимуляторах, например первинтин, винт, экстази. Самый страшный винт, потому что туда входит радиоактивный уран, кристаллический йод, красный фосфор. Это кислота. И ее нейтрализуют пеплом. Когда я принимал, язык сразу становился красным, распухал, покрывался волдырями, даже дыры были — это вещество сжигает все.
Процентов 40 наших школьников курят. Колются в основном студенты, I-II курсы, или же бурсаки в училищах, техникумах. В Новом районе Ужгорода очень распространено "седло". А, например, в Великом Березном, Перечине нет инъекционных наркоманов. В Хусте много ефедринникив. Кто принимает стимуляторы, тот принимает и опиаты, так как при "отходняках" очень сильная депрессия.
Даже когда 10 лет не принимаешь наркотика, только возьми — организм мгновенно вспоминает дозу. Если я за 2 года нагнал себе дозу 10 кубиков, организм сразу вспомнит, что должно быть 10 — меньше не даст эффекта. Поэтому бывших наркоманов не бывает. Я сам себя убеждал, что под трамадолом лучше рисую, занимаюсь музыкой. Но наркотик забирает все. И даже больше. Теперь я рисую, играю на гитаре в рок-группе. Пустоту нужно заполнять. Люди, которым не за что взяться, не соскочат — это не реально. Им нужно какое-то очень сильное увлечение. Чтобы заменить один наркотик другим. Некоторых спасает религия.
- Очень часто говорят, что наркобизнес — под "крышей" тех, кто должен с ним бороться — правоохранителей.
- Они теперь "крышуют" аптеки. Есть точки, в которых несколько препаратов стоит так, для вида. А зарабатывают — на наркотиках. Например, к-ин продается без рецепта. Но 1-2 пачки, а дети берут по 7 пачек. Когда-то он стоил 5,70, теперь 25 гривен. И его покупают так же, как и раньше.
- Откуда молодежь берет деньги на наркотики?
- Не знаю. Я сам, пока сидел на наркоте, откуда-то брал, а перестал — и денег нет, и неоткуда их взять. Оно ведь как: кого-то "кидаешь", где-то воруешь.
- Как надо работать с детьми, чтобы остановить их перед наркотиками?
- В школах, убежден, поверхностно проводят уроки против наркотиков. Рассказывают, например, страшилки: мол, раз Попробуйте — и все. Он попробовал — и не ломает, не тянет, нормально себя чувствует. Поэтому не верит. Понимают, когда первые ломки наступают. Но тогда человек — уже наркоман.
- Говорят, легче предупредить детей, которые уже хоть раз попробовали?
- Дети, как правило, боятся уколов. Но когда уже хоть раз сам укололся — иглы бояться не будешь. И каждый наркоман помнит свой первый раз и хочет его "догнать". Поэтому и увеличиваются дозы. Отсюда и большой риск передозировки.
- При заместительной терапии наркоманам выдают те же, хотя и синтетические наркотики. Считаете, это правильно?
- Если бы не эта программа, многие уже бы ни жили. Да, наркотики дают, но под наблюдением врачей и по их предписанию. И дозу снижают. Многие на заместительной терапии начинают работать, учиться. Потому что им уже не надо все время думать, где взять дозу и деньги на нее. Нет риска передозировки. Родители не волнуются, чем колются их дети, где пропадают. У наркоманов огромные проблемы со здоровьем. Почти у всех гепатит. Те же, кто на заместительной, под наблюдением врачей. Знаю молодых людей, которые во время терапии познакомились, к концу беременности женщина снизила дозу до нуля, родила здорового малыша. А на седалгине, например, максимум можно протянуть 2 года. И самому — не соскочить.
- Сколько, как вам известно, закарпатцев находятся на заместительной терапии?
- Около 40. Но скоро будет больше, потому что многие как раз проходят обследование. Заместительную просто не всем дают. Только если уже неоднократно проходил лечение и уже не может жить без наркотиков, имеет проблемы с законом.
- Знаете таких, кто после заместительной терапии вообще бросил наркотики?
- У нас программа работает только 2 года, поэтому о каких-либо показателях говорить еще рано.
Многие проблемы предпочитают не видеть
- Наталья Кирилловна, вы врач и прекрасно знаете, что многим, например, диабетикам, онкобольным, в том числе детям со страшными недугами, часто требуются лекарства, и очень дорогие, которыми их не обеспечивают, а тут — наркотики наркоманам. Или же выдача им шприцев...
- Такие упреки звучат очень часто. Как-то даже представитель власти говорил мне что-то такое. Я ответила ему: "А если ваш ребенок решит попробовать, какой шприц лучше пускай возьмет? Чей-то где-то на улице или в организации, которая работает на снижение вреда и обменивает использованные шприцы на чистые?"
А заместительная терапия — это шанс остановить зло, пока оно не стало еще большим. Это альтернативное лечение наркомании. Возможность декриминализировать, вывести наркоманов из тени. Это и один из методов профилактики ВИЧ и СПИДа, гепатитов. Ведь Украина занимает одно из первых мест по темпам распространения этих инфекций. Хорошо, что Международный альянс по ВИЧ/СПИДу финансирует такие программы. Конечно, следует жестко подходить к назначению заместительной терапии. Не тем, кто в ней видит "оригинальный" способ употребления наркотиков.
- Имеют ли к вам отношение правоохранители?
- Нет, у них своя "парафия", у нас — своя. Иначе к нам не ходили бы наркоманы, не доверяли бы. Хотя, знаю, были случаи в других областях, когда у подобных нашей организациях изымали все оборудование в офисах, создавали проблемы людям, которые там работают. Мы же тесно взаимодействуем с нарко- и кожно-венерологическим диспансерами, Центром СПИДа, управлениями работы с молодежью, молодежными центрами. Но есть другая беда — не хватает помещения. Когда-то была комнатка на улице Русьской, выставили нас оттуда, теперь Фонд на птичьих правах на ул. Керченской. Наркоманы же крутятся в центре города и сюда добираться им не очень хочется. Деньги, которые потратили бы на маршрутку, предпочитают отдать на что-то другое. А мы ведь не только обмениваем шприцы, предоставляем консультации врачей, социальных работников, юриста, но и проводим занятия, каждый вторник и четверг же — бесплатное анонимное экспресс-тестирование на ВИЧ, сифилис.
Еще одна проблема: Закарпатье — единственная область, которая не имеет реабилитационного центра. Зато сотнями открываются рестораны, развлекательные заведения. Несколько лет назад голландцы предлагали деньги на реконструкцию, а также оборудование, медикаменты на год работы реабилитационного центра. Надо было только помещения предоставить в аренду. Но власть ни одного уровня не нашла для этого возможности.
Я проработала в наркологии 28 лет. Видела очень почтенных родителей в отчаянии: что случилось с ребенком, что делать? Знаю семьи, которые квартиры продали и детей 4-5 лет возят на реабилитацию в Киев, в другие области, за рубеж. Сейчас на тестирование для инфекций к нам приходят и дети по 12 лет. Они уже наркозависимые. Большинство из тех, кто "подсаживается", кстати, из обеспеченных семей. Родители же всегда заботятся о чаде, мол, чтобы так не мучилось, как мы когда-то. Иногда наши подопечные рассказывают о школьниках, которым дома ежедневно дают по 100 гривен. А зачем столько? Поэтому и не знают, что дети — наркоманы. Взрослые часто предпочитают на проблемы закрывать глаза.
- Много желающих менять шприцы?
- Четверо наших социальных работников ежедневно меняют 200 и более шприцев. Ведь психостимуляторами колются каждые 2-3 часа, маком — два-три раза в сутки. Конечно, далеко не все наркоманы приходят в офис Фонда — существуют точки обмена в городе.
- В цепочке рядом с наркотиками — СПИД, проституция. С недавних пор вы работаете и с так называемыми женщинами секс-бизнеса. В нашем маленьком Ужгороде их единицы, десятки? Кто они и где?
- Таких — сотни. Очень много приезжих, особенно летом — из Днепропетровска, Донецка, Севастополя, Мариуполя и др. Есть vip-женщины, к которым мы не имеем "доступа". Есть такие, которые "снимаются" в ресторанах, есть на вызов, их привозят, например, таксисты к гостиницам. Такие, которые обслуживают сауны. Но большинство — на трассах, вокзалах. С ними больше всего проблем, так как за здоровьем не следят, имеют венерические заболевания. И не озабочены этим. Много таких женщин — ромки. Есть среди них и такие, которые имеют мужчин, семьи.
- Это организованный бизнес?
- Конечно. Они платят. Если новенькая решит присоединиться сама — хорошо, если жива останется. Функционирует четкая цепочка зарабатывания на этом явлении. Не буду конкретизировать, но когда проводили рейды по мониторингу, тестированию, нас забирали правоохранители, спрашивали, почему мешаем работать. А как вспомню "крутые" машины, которые забирали женщин, которые стоят под вокзалом, "уважаемых" людей, пользующихся этими услугами, буквально волосы дыбом становятся.
20.02.2010
