Адвокат Тимошенко Богдан Ференц — о том, как проходят ее допросы, о компетентности следователей, "киотских" деньгах, условном сроке и многом другом.
Уголовное дело против Юлии Тимошенко перманентно становится одной из важнейших тем украинской политики. Пока представители власти рассказывают о "законе, одном для всех" (а кое-кто особо и не скрывает злорадства от потенциальной возможности заключения главной оппонентки под стражу), для оппозиции дело Тимошенко — главный аргумент наличия в Украине политических преследований, о чем все чаще, хоть и довольно осторожно, говорят представители европейских институтов. С учетом переноса выборов на 2012 год, расследовать дело могут еще долго — пока в "центре принятия решений" на Банковой не решат, что в конце концов делать с Юлией Владимировной. Как говорили отдельные "регионалы", власть сама себя загнала в непростую ситуацию: "посадить Юлю — вызвать волну недовольства внутри и за пределами страны, а оправдать — расписаться в собственной слабости".
О деле Тимошенко и обо всем, что с ним связано, мы говорили с адвокатом Юлии Владимировны Богданом Ференцом, который в 1998 году исполнял обязанности Генерального прокурора Украины и назначал на должность прокурора Донецкой области нынешнего руководителя Генпрокуратуры Виктора Пшонку.
Богдан Васильевич, как проходят допросы Юлии Владимировны? Сколько следователей ведут допрос, как организованы бытовые моменты, перерывы, питание и тому подобное?
С точки зрения Уголовно-процессуального кодекса, орган досудебного следствия организует следственные действия без нарушений. Другой вопрос — сама методология, в смысле планирования следственных действий, круга вопросов и их объемов.
Бытовые нормы минимальны, которые могут быть в таких условиях. Было недоразумение в конце прошлого года (когда Юлия Тимошенко находилась в Генпрокуратуре более десяти часов. — Ред.), но в дальнейшем они откорректировали свои действия. Возможно, это связано с тем, что сначала преследовалась цель как можно скорее провести допросы. А потом у планирующих, координирующих, целенаправленно работающих над делом, наступила другая фаза. Таким образом они стали умереннее во временных рамках: четыре-пять часов — и достаточно. Во всяком случае, следователь корректно относится и предлагает в случае необходимости либо перерыв сделать, либо дать возможность Юлии Тимошенко отдохнуть.
Так что в этом смысле все устроилось. Да и, наверное, по-другому и быть не может, поскольку изуверство в этой части, вероятно, недопустимо, думаю, они понимают, что оно станет достоянием общественности.
То есть, когда в конце прошлого года допросы Юлии Владимировны продолжались все дольше и дольше, до двенадцати часов, ее просто хотели измотать? Позволяет ли это УПКУ?
Имеющий должностные полномочия, достаточные для того, чтобы обязывать к чему-то других граждан, и не только простых граждан, но и должностных лиц, должен соблюдать процедуры, быть принципиальным, гуманным. Потому что любой закон всегда гуманен, как бы это кому не нравилось, проблема только в его реализации.
Поэтому в этой части как раз была проявлена слабость власти. Мы не имеем в виду непосредственно самого следователя. Режиссуру осуществляет не следователь, потому что следователь, как правило, соблюдает процессуальное законодательство. Режиссируют другие, жаждущие поизмываться, показать свою власть. Думаю, с точки зрения социальной и гражданской, понятно, что они проиграли в этой части.
Почему такая продолжительность допросов? Речь идет о шлейфе принятых Кабинетом Министров постановлений и распоряжений, касающихся Киотского протокола и отслеживания движения тех денег, а теперь еще и приобретения и распределения автомобилей "Опель" для медицинских учреждений.
Генпрокуратура на все упреки Тимошенко по поводу двенадцати часов допросов, в течение которых ее морили, отвечала, что она сама просила продолжать допросы, чтобы представить себя жертвой. Юлия Владимировна действительно просила о продлении допросов?
Нет, такого и быть не могло. Допускаю, если бы она категорически заявила, что не может и не будет больше отвечать, то, наверное, и у следователя не возникло бы вопросов. Но Юлия Владимировна не хочет показать себя слабой, несмотря на то, что она женщина. Она на самом деле особенный человек, если сравнивать со "среднестатистической" женщиной. Поэтому в этой ситуации инициатором должен быть следователь, он проводит следственные действия, он руководитель в этом случае. И по моей оценке, что в этой ситуации претензий к Тимошенко быть не может, потому что, еще раз повторяю, она могла прекратить, что-то инсценировать и пр. Но на подобные действия она не пойдет. Я думаю, это уже в прошлом, и не нужно к этому возвращаться. Информационный повод и обоснование произошли, так что хватит.
Это правда, что команда следователей состоит из восемнадцати человек? Зачем столько, неужели дело настолько сложное? И сколько человек проводят допросы непосредственно?
Согласно практике следственных оперативных групп, в системе аппарата Генеральной прокуратуры никогда не бывает меньше десятка человек по любому делу. В данной ситуации трудно проследить, поскольку то, что выносится постановлением о следственно-оперативной группе, — это айсберг, на самом деле она больше, только эти люди процессуально не принимают участия, а занимаются обеспечением оперативных мероприятий. Сколько их сейчас?.. Одна группа работает по Киотскому протоколу, в нее входят и следователи прокуратуры, и СБУ, и, соответственно, милиции. И вторая группа работает по делу машин, можете себе представить ее количественный состав, если по всей Украины отыскивают каждую машину, кого-то допрашивают… Все это кажется абсурдным.
Если и есть информация о том, что какой-нибудь отдел здравоохранения, управление здравоохранения не по назначению использует машины, так это же на месте должны выяснять представители правоохранительных органов. Так что можно сказать, что по численности такая группа не менее тридцати, а то и пятидесяти человек, потому что им нужно объехать все регионы и отследить распределение и использование тысячи машин.
Сколько следователей непосредственно общаются с Юлией Владимировной?
Два, как правило. Был случай, когда был и третий, при рассмотрении дела о машинах, он непосредственно занимается этим делом. Но, как правило, один следователь и второй — член следственно-оперативной группы, тем более начальник отдела криминалистики, который ведет видеозапись. В данной ситуации согласия не спрашивают, потому что это инициатива и право следователя. Сами понимаете, что это тоже бессмыслица даже с материальной точки зрения, потому что зачем каждый раз все снимать на видео?..
"Следователи и руководители Генпрокуратуры понимают, что они не подготовлены"
С профессиональной точки зрения, как вы можете оценить компетентность следователей, их знание законодательства, умение его применить?
Я буду мыслить субъективно. После проведенного допроса, следственных действий как таковых, и в дальнейшем следователи и руководители Генеральной прокуратуры, вообще, понимают, что они были неподготовлены. Почему? Потому что специфика деятельности другая, и я могу привести очень много примеров.
Просто-напросто есть регламент деятельности Кабинета Министров, который утверждается постановлением Кабмина. Его предназначение в том, чтобы подчиненный аппарат как положено обеспечивал деятельность Кабинета Министров. Но это внутренний документ, это не догма, у регламента нет статуса закона или общеобязательного к выполнению решения.
С точки зрения соблюдения регламента, думаю, процентов девяносто пять нарушений в той или иной форме имели место при подготовке решений. При принятии решения не может быть нарушения, потому что Кабинет Министров заседает.
Представьте себе, есть министр Кабинета Министров, в его подчинении сотрудники отделов и структур правительства. Есть министр юстиции, в его подчинении аппарат Министерства юстиции — эти две структуры во всех случаях делают заключения об обоснованности и законности проекта постановления или распоряжения. Представьте себе, что нет заключения из аппарата Министерства юстиции, а министр юстиции принимает участие в заседании Кабинета Министров и голосует за проект такого решения. Как это можно расценивать — как нарушение регламента или нет? Но если министр юстиции видит, что нет заключения, но оценивает и голосует за это, то, наверное, уже излишне говорить, что нет какого-то заключения специалиста из Министерства юстиции.
К тому же, Тимошенко не прячется, что она, мол, вынуждена была поставить свою подпись, — хотя согласно Конституции, премьер-министр обязан подписывать постановления и распоряжения, принятые Кабинетом Министров. Но она сознательно говорит, что считает, что она законно и обоснованно их подписала, и что она обязана была его подписать, если за него проголосовали все министры. Ни относительно Киотского протокола, ни относительно машин скорой помощи никто из членов правительства не голосовал против.
То есть Тимошенко организует следователям ликбез, рассказывая им то же, что вы мне сейчас?
Совершенно верно.
И как следователи реагируют на это?
Следователи все записывают. Хочешь-не хочешь, нужно констатировать, что Юлия Тимошенко и экономическое образование имеет, и долгое время возглавляла бюджетный комитет Верховной Рады, и вице-премьером работала, и премьером. Так что в бюджетном законодательстве, в правовом положении казначейства она разбирается и знает то, чего не могут знать следователи и прокуроры.
А нельзя было все же найти таких следователей, у которых был бы предварительный опыт расследования именно экономических дел? Чтобы Тимошенко допрашивали люди, способные спорить с ней на равных, а не конспектировать положения законодательства.
Иметь готового следователя на все случаи жизни невозможно. Конечно, есть спецификация, и даже возможности, склонности тех или иных субъектов, в том числе и следователей: один преступления против человека лучше расследует, другой по технике безопасности, третий — по хозяйственным делам. И руководитель должен всегда ориентироваться, что следователь Петров может одно, следственный Иванов — другое, и сообразно этому назначать их, поручать руководство следственно-оперативной группой и тому подобное.
Если бы как следует, системно и глубоко была проведена ревизия КРУ, это для следователя стало бы канвой, а если добавить еще и личное общение, то он бы дошел до знания этой области права, пусть не в таком объеме, но во всяком случае вопросы, которые нужно исследовать в досудебном следствии, он бы постиг. А если эксперту задают вопрос, по которому вообще не нужно проводить экспертизу, в частности, подтверждается ли факт перечисления денег по Киотскому протоколу японской стороной на счета спецфонда Казначейства, то все становится очевидным… И никто не противоречит, и в ревизии указано, приводятся финансовые документы, согласно которым эти деньги перечислены и учтены. И не нужно быть экспертом по праву, чтобы это понять...
Конкретный пример. В постановлении о предъявлении обвинения записано, что, конвертировав по распоряжению Кабинета Министров и премьер-министра киотские деньги, в два этапа там было проведено — восемьдесят и двести миллионов, и заплатив 0,05% комиссионного сбора Национальному банку Украины, был причинен ущерб государству. Если бы ревизор задал вопрос эксперту, ущерб ли это, даже не касаясь отношений Казначейства с НБУ, то даже мы с вами, не экономисты, понимаем, что целью деятельности Нацбанка не является получение прибыли, и все его доходы — это доходы госбюджета, то есть никакого ущерба нет.
Идем дальше — открываем договор, заключенный в январе 2009 года, типичный договор между НБУ и Казначейством, в котором четко записано, что Казначейство обязано продавать и конвертировать валюту только в Национальном банке Украины. И при этом есть приложение к договору, в котором записано, что должен быть комиссионный сбор. Возможно, нужно было волевым решением указать, что вот Нацбанк, а вот Казначейство, давайте не будем брать комиссию, у вас достаточно путей получения прибыли. Вы знаете, что на каждый год составляется смета Национального банка, и все поступления и расходы, а поступления всегда превышают, зачисляются в бюджет.
Берем другой договор — договор между Казначейством и Укрэксимбанком, в котором записано, что платить нужно 0,1%. То есть в два раза больше, чем в Нацбанке, хотя Укрэксимбанк — это государственный банк, но он на полном самостоятельном финансовом положении, в отличие от Национального банка.
То есть информация о том, что за конвертацию в Укрэксимбанке не нужно было платить комиссию вообще, не отвечает действительности?
Есть договор. В то же время эксперт со следователем друг другу в глаза смотрят и угадывают, что "нужно" доказать, что есть письмо за подписью заместителя главы Укрэксимбанка: если бы Казначейство обратилось к ним для конвертации, они бы платы не брали, и это при наличии договора. Во-первых, Казначейство, по договору, должно конвертировать валюту в Нацбанке, но если бы сказали: хорошо, ты обещай, что не будешь брать комиссионные, то есть не будешь выполнять соглашение. Спрашивается, а каким образом конвертирует Укрэксимбанк? Он для этого должен выходить на межбанковские торги. Значит, выбросив восемьдесят или двести миллионов евро, а это существенная сумма. Сразу подмываются основы нашей валюты. А потом Национальный банк проводит политику, которой регулирует ситуацию, — выкупает или продает валюту. Кому, как не эксперту, это видеть. Задав эти вопросы ревизору или эксперту, следователь получил бы ответ, который был бы не в пользу обвинения. А соответственно подтверждал бы позицию Юлии Тимошенко. И не нужно заниматься сизифовым трудом.
Вы говорили, что следователем руководят откуда-то, и что допросы идут по плану, не написанному следователем. Как он ведет себя, когда разговор уходит вообще не в ту сторону, в какую он планировал?
Пропускает, выбрасывает и дальше идет.
А не делает перерыв, не консультируется с кем-то?
Он может все делать на компьютере и никуда не выходить. Это несколько влияет и на общее время проведения следственных действий.
Вы говорили, что, по большому счету, процессуальных нарушений во время следствия нет. С другой стороны, Юлия Владимировна заявляла, что одновременное предъявление обвинения и завершение следствия невозможно, что она должна иметь возможность обжаловать предъявленные ей обвинения...
С формальной точки зрения, нарушения процессуального законодательства нет, потому что нигде в процессуальном законе не написано, что после предъявления обвинения должно пройти какое-то время. С другой стороны, пользуясь логикой, обвиняемый, как и подозреваемый, имеет право на защиту. А как можно защищаться, если вам только предъявили обвинение, и сказали, что будут заканчивать следствие? Человек должен воспринять, осознать, возможно, почитать, возможно, посоветоваться, и соответственно подать свои аргументы на опровержение. Поэтому двояко нужно это понимать: с формальной точки зрения — нет нарушения, но по логике чисто житейской, логике прав и интересов гражданина, которые являются первичными, естественными, ясно, что в этой части есть нарушение права на защиту, поскольку у Тимошенко физически не было времени осознать обвинения, выдвинутые ей, и выбрать методологию и принципы защиты.
"Стыдно было, когда Юлию Владимировну еще не допросили, а уже есть все информационные поводы: нарушила, предъявлено, виновата"
Уточните, пожалуйста, еще один момент. Тимошенко говорила, что дело по Киотскому протоколу вернули на досудебное следствие, потому что прокуратура увидела, что оно развалится в суде, а прокуратура утверждает, что о возобновлении досудебного расследования просила сама Тимошенко...
В законодательстве предусмотрено, что при проведении ознакомления следователь может в любой момент вернуть дело и проводить досудебное следствие. В данной ситуации аргументы прокуратуры ничтожны, потому что дело было уже закончено, а они спешили и думали, что им все удастся, но не получилось....
Вообще, уголовно-процессуальное законодательство не предполагает публичного информирования общественности, попал ли в тиски следствия премьер-министр или кто-то другой. Нужно делать работу и показывать результат. А просто стыдно было, когда Юлию Владимировну еще не допросили, а уже есть все информационные поводы: нарушила, предъявлено, виновата. Все, осталось только приговор кому-то подписать и посадить. Ну, так же не делается. Нужно было сказать, что дело расследуется, мы разбираемся, будем изучать, вопрос непростой.
Есть основные понятия, которые стали бы как раз дополнением к тому, что следователи должны были бы выяснить. У бюджета государства существует один банк — Казначейство, у банка есть единственный казначейский счет. И каждая копейка, внутренние ли это поступления или внешние, идет через единственный казначейский счет Казначейства Украины. Деньги учитываются на спецфондах и на общих счетах. Но деньги не пахнут, будь то гривня или евро. Деньги пришли — они становятся общей массой. Использовать их можно только в том случае, если создана целевая программа согласно Киотскому протоколу, должным образом оформить документы, подать в Кабинет Министров, который утвердит эту программу, и только тогда деньги списываются и направляются на эти цели. А так деньги учитываются, эти триста шестьдесят миллионов евро, и они до сих пор учитываются.
Когда пришли эти деньги по Киотскому протоколу, в соответствии с бюджетным законодательством, их сразу нужно было конвертировать, в любом случае они подлежат конвертации, потому что национальные программы не выполняются в иностранной валюте. Конвертация — обязательное действие согласно Бюджетному кодексу и закону о бюджете на 2009 год. Более того, на рынке же меняется соотношение гривни к евро. Тимошенко говорит, что на то время был самый выгодный курс гривни к евро, и потому это сделали именно тогда. И это отвечает действительности, потому что даже если на сегодняшний день взять, то курс намного ниже, чем тогда был. Все учтенные на спецфондах, на общих фондах и на единственном казначейском счету деньги постоянно имеют разрывы. Налоги поступили, денег увеличилось, налогов еще нет — денег нет. И если взять сальдо между учтенными деньгами и деньгами де-факто, всегда будут расхождения.
У меня есть данные на конец декабря-январь, сейчас на едином казначейском счету миллиард восемьсот миллионов, а если посмотреть, сколько учитывается на спецфондах, то только на Киотском триста шестьдесят миллионов евро, если в гривнях, то это свыше трех миллиардов. Так нужно тоже сказать, где деньги. Деньги есть, они в банке. И это не только специфика деятельности Казначейства, Министерства финансов и в целом государства, это французская система, я с ней глубоко не знаком, но говорят, что вся Европа, и не только Европа, пользуется такой системой. Другого быть не может.
То есть письма руководителя Пенсионного фонда к Тимошенко, в которых он просит…
Даже не нужно писем. В Бюджетном кодексе и бюджете написано, что в случае отсутствия в Пенсионном фонде остатка, то есть необходимых денег для оплаты пенсий, правительство обязано предоставлять Пенсионному фонду беспроцентный кредит. Это не только на пенсии, но и на зарплаты, на социальные и другие выплаты, и минимум тех лекарственных средств, которые государство должно обеспечить диабетикам и всем остальным. Это обязательные, так называемые защищенные статьи. И при отсутствии на это денег премьер-министр кровь из носу обязан предоставить беспроцентную ссуду Пенсионному фонду в течение бюджетного года.
Допустим, нет денег, нужно платить пенсии, начиная с пятого числа каждого месяца пенсии не платятся, что должна делать премьер-министр? Нет на казначейском счету денег. Значит, если она не конвертирует эти деньги (хотя она может эти деньги и без такой надобности конвертировать в любой момент, это мое мнение, но оно подтверждено и специалистами, и бюджетным законодательством), она должна: во-первых, выпустить в обращение ценные бумаги (облигации). А чтобы пустить их в обращение, сколько нужно выплатить денег? Это не 0,05%, облигации будут под 29% годовых и выше. Не выпустили облигации, по каким-то причинам их нельзя выпустить, значит, нужно брать кредит. Национальный банк по своей природе кредит не дает, нужно брать в коммерческом банке, а коммерческие банки под 25% и больше выдают, а для того чтобы взять кредит, еще сколько бумаг нужно оформить. Как она физически должна была поступить в этой ситуации?
Утверждение, что Юлия Тимошенко использовала эти деньги на нецелевые расходы — это абсурд. Да, они не только на пенсии пошли: вот первые восемьдесят миллионов — девяносто миллионов пошли на выплату пенсий, в остальных случаях — на бюджетные цели, а бюджетные цели — это целевое использование. Премьер-министр, другие министры решают, куда деньги нужно направлять, например, сегодня — закупить то-то, направить туда-то, в соответствии с бюджетом на 2009 год.
Судя по материалам в СМИ, первая порция безналичных ссуд Пенсионному фонду была возвращена, что совпало с получением очередных денег от МВФ, но вторая порция ссуд не была возвращена до самого конца премьерской каденции Тимошенко...
Все приходящие деньги являются доходами бюджета: то ли это налог, то ли какой-нибудь сбор, то ли продажа по Фонду госимущества, то ли из-за границы приходят деньги на бюджетные цели, ли то их дает Международный валютный фонд — все это идет в бюджет. Поэтому любые поступившие деньги учитываются на едином казначейском счету.
Если оценить ситуацию прямо сейчас, то государство в минусе, не хватает денег на все расходы. Но программы идут своим чередом, деньги поступают, проходит финансовый год, подводятся итоги — и снова переходим в следующий год.
Давайте вернемся к вопросу возобновления досудебного следствия. Тимошенко не писала никаких ходатайств относительно уточнения, дополнения каких-то моментов по своему делу, когда начинала с ним знакомиться?
Нет, протокол составляется после полного ознакомления, статья 218 УПК. Заполняется протокол, в котором указывается, что обвиняемая и защитник ознакомлены в полном объеме с материалами уголовного дела… И если есть ходатайства и заявления — только тогда они подаются.
Тогда получается, что заявление Генпрокуратуры не отвечает действительности, и возобновление досудебного следствия было инициативой не Тимошенко, а самой ГПУ?
На данном этапе мы должны были прочитать, на тот момент было семнадцать томов, мы должны были их изучить, систематизировав в своей голове доказательства, которые, якобы, в пользу предъявленного обвинения, и подать ходатайство с аргументацией, что так-то и так-то, и просить закрыть, или просто подписать протокол, что с делом ознакомились, можно направлять в суд.
"В отношении машин "скорой" Тимошенко выступает как свидетель"
Давайте смоделируем ситуацию. Условно говоря, Тимошенко объясняет следователю, что Нацбанк не является организацией, нацеленной на прибыль, поэтому, в принципе, нет убытка для бюджета и существенный материальный ущерб не нанесен, поскольку процент за конвертацию возвращается в бюджет. То есть объясняет ему вполне понятные и так вещи. Как реагирует следователь?
Он записал. Все. Вечером идет и докладывает.
И дальше задает уже другие вопросы соответственно?
Дальше процесс остановили. По Киотскому протоколу в этом году мы только четвертого и пятого января разговаривали, и все. Дело после шестого января не дают изучать, и это для меня очень любопытно, потому что договор между Национальным банком Украины и Казначейством я увидел в деле, до этого я об этом не знал, и взять такую информацию я не мог, потому что теперь Нацбанк и Казначейство боятся давать представителям или самой Юлии Тимошенко этот договор. Вы знаете, что такое адвокату увидеть договор, где записано, что Казначейство имеет право только через НБУ конвертировать, и разница 0,05 и 0,1 проценты? Что там дальше есть, не знаю, но есть основные документы, которые дают основания уверенно чувствовать себя и говорить, что все эти обвинения искусственные и надуманные, и не имеют права на жизнь.
То есть дело по Киотскому протоколу сейчас в подвешенном состоянии?
Последние три-четыре встречи мы о нем не разговариваем. Мы разговариваем о машинах.
В отношении машин "скорой помощи" дело ведет другая следственная группа, другие следователи?
Да.
У вас нет информации, что эти два дела будут объединять в одно производство, как по делам Луценко?
Если таково положение дел, и нет активности по первому эпизоду, то, наверное, будут объединять.
Юлия Владимировна по первому эпизоду обвиняемая, а по второму эпизоду проходит как свидетель. По машинам Тимошенко выступает в качестве свидетеля. Ее предупреждают об уголовной ответственности, о даче заведомо ложных показаний, или отказе от дачи показаний. Хотя шестьдесят третья статья Конституции допускает, что каждый гражданин имеет право против себя или своих родных, близких не давать показаний. Так что она здесь как свидетель выступает, и это другое дело.
У вас есть какие-то прогнозы по поводу сроков расследования дела по Киотскому протоколу?
Следователь не говорит, а мы можем идти путем предположений, исходя из того, что есть определенные сроки, но эти сроки продлеваются, для них это не проблема.
Какую, на ваш взгляд, сейчас цель преследует прокуратура — тянуть как можно дольше, или ускорить дела?
Думаю, для них чем скорее, тем лучше, потому что "болезнь" проходит... Но нужно держать "синицу" в руках, а "синицы" в руках нет. И для них это большая проблема.
Вы сказали, что по машинам Юлия Тимошенко проходит как свидетель. Но в СМИ говорят, что против Тимошенко открыли новое уголовное дело.
Да. Дело было возбуждено по факту, а теперь уже возбуждено дело двадцать седьмого января, и оно звучит так: "Возбудить уголовное дело в отношении Тимошенко по признакам состава преступления, предусмотренного статьей 365, частью 3 "Превышение власти и служебных полномочий". Возбужденное уголовное дело приобщить к своему производству и объединить в одно производство по факту". То бишь есть по факту, теперь возбуждают против Тимошенко и объединяют. А по Киотскому протоколу дело стоит отдельно.
И по второму делу она свидетель. Дело в том, что в законодательстве не записано, в течение какого срока после возбуждения уголовного дела нужно предъявлять обвинение.
Очень много говорят о том, что никто Тимошенко не посадит, а дадут только условный срок, и все. Но разве по статье, по которой обвиняют Тимошенко, возможен условный срок?
Для Тимошенко сам факт осуждения неприемлем. Да, для ее оппонентов это просто рай, а для нее это большой негатив — человеческий, политический и все остальное.
По вашим словам создается впечатление, что для Юлии Владимировны в принципе особой разницы нет, дадут ей условный срок или настоящий?
Давайте об этом непрофессионально и некорректно не говорить. Речь идет о законности привлечения к уголовной ответственности и передаче в суд. А в дальнейшем дело рассматривает суд — осуждает или не осуждает. Осуждение в любой форме — это негатив. Если повезло — дали условно или отсрочку. Но биография уже так испорчена, что ему все равно, особенно это важно для человека амбициозного.
Все-таки, чисто с формальной точки зрения по статье, по которой обвиняют Тимошенко, суд теоретически может принять решение об условном сроке?
Нет, при избрании меры наказания принимается во внимание должностной уровень, даже при взяточничестве учитывается должностной уровень, какой ущерб причинен. Если речь идет о миллионах, как можно об этом говорить? Здесь несоответствие, судебная практика такого не допускает. Кажется, из Винницкой области судья, который взял тысячу гривен, или шестьсот гривен, был приговорен к шести годам. Кажется, неадекватное решение, но ты судья, ты вершитель, кто как не ты должен осознавать, что ты делаешь и как ты подрываешь основы нашей судебной системы и вообще принципы судопроизводства!
По делу Киотского протокола или по машинам "скорой" могут быть привлечены другие должностные лица правительства Тимошенко, в частности Александр Турчинов?
Он на уровне других членов правительства принимал решение. А практика и теория не дает возможности привлекать членов коллегиального органа к уголовной ответственности. Если постановление или распоряжение принято даже с причинением государству вреда.
Во второй части интервью, которая вскоре появится на "Главреде", Богдан Ференц рассказывает, почему в действительности Тимошенко не пустили в Европу, о подробностях дела "скорых помощей", компетентности Пшонки, недостойном поведении Луценко, снижении профессионального уровня прокуратуры и прочем.
04.02.2011
