Наливайченко: Эта банда может отравить любого кандидата в президенты

Бывший шеф Службы безопасности Украины Валентин Наливайченко с новым статусом "просто гражданина" уже вполне освоился — во всяком случае, постоянно его подчеркивает. Но продолжает жить по "этике спецслужбы": аккуратно обходит вопросы о работе СБУ под новым руководством, не критикует своего преемника Валерия Хорошковского. Хотя возвращаться в силовые структуры больше не намерен. Впереди — новый политический проект, секреты которого он раскроет уже в середине мая.

О том, какая реформа нужна СБУ, чем Черноморский флот России угрожает национальной безопасности Украины и почему дело об отравлении Ющенко до сих пор не попало в суд, В.Наливайченко рассказал в первом после отставки интервью.

"Хорошковский по уровню мышления не имел конкурентов"

- Валентин Александрович, в одном из последних интервью на посту главы СБУ Вы заявили, что Янукович не обсуждал с Вами имя Вашего преемника, но Вам было бы приятно, если бы Службу возглавил Хорошковский. Собственно, так и произошло. Он оправдывает надежды?

- Я думаю, главное для него — оправдывать надежды и выполнять поручения Президента. И по закону, и по этике спецслужбы руководитель СБУ — это человек Президента. Как только Украина получила Президента, я сразу же сказал, что будет новый глава СБУ.

- Но Вы довольны, что им стал именно Хорошковский?

- Да. Это человек, с которым я вместе работал (перед назначением В.Хорошковский занимал должность первого замглавы СБУ, — ред.). Он знал эту работу, по уровню образования и мышления не имел конкурентов. Поэтому и для структуры СБУ, и для старта выполнения заданий по состоянию на 11 марта это была хорошая площадка.

- А вот некоторые эксперты опасаются, что с приходом Хорошковского — известного бизнесмена, которого СМИ часто связывают с Дмитрием Фирташем — спецслужба может переключиться с политических на коммерческие задачи…

- Знаете, я сам не любил, когда мои предшественники что-то там за меня придумывали. В СБУ есть пресс-служба, и мне кажется, что Валерий Иванович достаточно доступный для прессы человек. Думаю, этот вопрос лучше задать ему лично. Но в чем я четко убежден, так это в том, что Служба безопасности в Украине должна быть подконтрольна гражданам и средствам массовой информации. И самое главное — оценка работы СБУ гражданами.

- Телеканал ТВi утверждает, что СБУ уже превращается в структуру, которая обслуживает "личные и корпоративные интересы главы СБУ Хорошковского и членов его семьи". Поводом стал конфликт между ТВi и "Интером"...

- Я думаю, об этом тоже надо спросить у Валерия Ивановича или у его пресс-службы. Я честно скажу: при мне такой деятельности не было, действовал очень жесткий запрет в отношении вмешательства в работу журналистов, даже в отношении тех веб-сайтов, которые обсуждали меня в нецензурной манере. Мы тогда приняли на коллегии решение, что это цена вопроса: хочешь жить в демократическом государстве — терпи. Что я и делал. Больше всего мне "доставалось" от журналиста, с которым я вместе в университете учился. В демократическом государстве, если ты руководишь госструктурой, то должен быть открыт для критики, пусть неприятной и часто несправедливой. Только результаты работы могут ее опровергнуть. А на Ваш вопрос я не отвечаю лишь потому, что не знаю его сути.

- Когда можно будет дать первые оценки работе СБУ при Хорошковском?

- Оценки даются каждый день по результатам работы. Есть четкая подотчетность парламенту (она, кстати, в законе прописана), которая предусматривает полугодовые и годовые отчеты СБУ перед депутатами. Лично я раньше, четко помню, каждую неделю отчеты подписывал на Председателя Верховной Рады и на профильный комитет. Что касается отчетности перед обществом и гражданами — это очень важно, и я вижу, что эта работа продолжается, через пресс-службу идет информирование и о работе СБУ, и о результатах такой работы.

- Однако брифингов и пресс-конференций стало меньше…

- Эти вопросы не ко мне теперь.

- В структуре СБУ уже фактически завершены кадровые перестановки в центральном аппарате и на местах, заменены многие начальники управлений. Как думаете, на смену Вашим кадрам пришли достойные руководители?

- Знаете, есть этика руководителей спецслужб. Мы не обсуждаем кадровые назначения...

- Но Вы ведь уже не руководитель спецслужбы…

- ...Даже те назначения, которые осуществляют наши последователи. Это правильно, ведь новый руководитель СБУ берет на себя ответственность и приводит свою команду. Но есть еще один важный момент: я бы не преувеличивал значимость руководителя спецслужбы в ключевых кадровых назначениях. Окончательное решение в любом случае за Президентом. Я уверен, что новый Президент назначает на ключевые посты только через личное собеседование. То есть все-таки это решения Президента. А от руководителя организации зависит правильная организация работы и результат.

"Оружие настоящего работника контрразведки — интеллект и компьютер"

- Вы несколько лет проработали главой СБУ — сначала с приставкой и.о., потом без нее. Известно, что Вашу кандидатуру всегда поддерживал Виктор Ющенко. Если бы Янукович предложил Вам остаться в должности, с ним "ужились" бы?

- Если откровенно, то я с Виктором Федоровичем и общался, и сейчас общаюсь. Никаких проблем с этим нет. Более того, в этом мое уважительное — как у любого гражданина Украины — отношение к Президенту. Но я с самого начала говорил: в стране новый Президент, а я работал с Президентом Ющенко. И это нормальный европейский и человеческий подход: новый Президент — новый руководитель спецслужбы.

- Считается, что при Вас в СБУ проходила декагэбизация и демилитаризация. Что скрывается за этими словами? Как "пощупать" этот процесс?

- Его нужно "щупать" только через соответствие интересов людей, работы конкретного оперативного сотрудника СБУ и службы в целом. Во всяком случае, так это оценивал я. Итак, декагэбизация: раз и навсегда в законе, а не только решениями коллегии СБУ, прописать запрет на политический сыск, на работу против неправительственных организаций, журналистов. "Прослушку" выделить в отдельный орган. Вот это и есть декагэбизация. Это то, чем мы занимались последние два-три года.

Демилитаризация: четкое понимание того, что в демократическом правовом государстве только отдельные подразделения по борьбе с терроризмом носят оружие и применяют его, если есть террористический акт, террорист и соответствующее разрешение от Президента Украины на антитеррористическую операцию. Всем остальным оружие вообще не нужно. Во всем мире оружием настоящего работника контрразведки уже давно является интеллект и компьютер. Это пора признать и в Украине.

Но есть важное "но" — цена реформы. Цена демилитаризации и декагэбизации — в несколько раз поднять зарплату оперативного сотрудника СБУ. Это то, на чем всегда я настаивал, но что не удалось в силу экономической ситуации. Я уверен, что оперативных работников надо любить, и не указания им дополнительные давать и военную форму, а увеличить зарплату и на 100% обеспечить жильем. Не может оперативный сотрудник останавливать шпиона, который ездит на "Бентли" и живет в шикарных апартаментах "Премьер Паласа", когда у него жена и дети живут в "гостинке", да еще нужно платить за аренду, а его зарплаты даже на это не хватает!

- Кстати, бюджет на 2010 год уже принят...

- К сожалению, там не предусмотрены такие средства. Нужно добиваться. И я уже с позиции своей будущей гражданской и, возможно, публичной деятельности буду сторонником того, чтобы значительно поднять зарплаты и обеспечить жильем сотрудников силовых органов, прежде всего, украинской контрразведки.

- О какой сумме в бюджете должна идти речь?

- Сумма должна быть очень реальной. Сейчас зарплатный фонд составляет порядка двух миллиардов гривен на всю Службу безопасности. Думаю, что сокращение функций СБУ, которое происходило при мне, и их уточнение должны идти и дальше. В результате мы выйдем, с одной стороны, на нормальное реформирование СБУ, а с другой, сможем при нынешнем объеме бюджета (не увеличивая количество людей, а наоборот, уменьшая его) обеспечить материальный уровень оперативных сотрудников СБУ.

- То есть можно обойтись и текущей суммой, но для этого надо провести реформу?

- Безусловно. Реформа должна быть закончена. К примеру, массовые беспорядки — это вообще милицейская функция, причем здесь СБУ? А до сих пор это записано за нами.

- Какие еще функции надо убрать?

- Еще следственные функции. Мы подавали в профильный комитет парламента проект закона, в котором предлагали: заберите от Службы безопасности экономические преступления. Нечего там делать спецслужбе, контрразведке…

- Это огромный кусок работы...

- Огромный! Целый департамент работает! А дальше что? А я вам скажу откровенно, что дальше. Служба безопасности передает материалы либо в Генеральную прокуратуру, либо в Министерство внутренних дел. Результат? Часто граждане слышат о результатах в отношении борьбы с экономической преступностью? Думаю, очень нечасто.

Взять хотя бы пример "Турбоатома" (Служба безопасности при В.Наливайченко противодействовала попыткам правительства приватизировать предприятие, — ред.). Ведь мы его не отдали только потому, что как писари писали Президенту. Слава Богу, он тогда читал наши письма и издавал указы, которыми отменял либо коррупционные, либо антиукраинские постановления правительства в отношении возможной приватизации "Турбоатома". Да, мы остановили эту приватизацию. Но остановили, опять же, не следственным путем, не оперативным, а путем просто административного канала по информированию главы государства. Это как пример того, где нужно сокращать функции.

Кроме того, оперативно-техническую работу надо выделить в отдельный национальный орган, подконтрольный и Президенту, и Верховной Раде. Имеются в виду достаточно популярные в кавычках и "прослушка", и наружное наблюдение...

- То есть вывести вообще из СБУ?

- Да. В этом случае все будет понятно и подконтрольно.

А вот что нужно оставить и усилить, так это контрразведку и, самое главное, защиту государственности и территориальной целостности. К сожалению, уже не один год перед государством Украина стоит угроза сепаратизма, причем очень серьезная. Наши соседи... Кто к нам не имеет территориальных претензий? Румыния — имеет. Российская Федерация подтвердила нам гарантии, что Крым — это составная часть Украины? Я не слышал о таких гарантиях. Наоборот, мы получили военную базу до 2042 года. То есть вы, не обижайтесь, уже будете на пенсию собираться, а военная база еще будет стоять. А я уже стану глубоким пенсионером, и буду считать, что зря работал в СБУ. На эту проблему надо реально смотреть.

Я хотел бы напомнить, что в 2009 году результатом работы СБУ было возбуждение ряда уголовных дел, которые передали в украинские суды, в отношении "Сойма подкарпатских русинов", "Донецкой республики", организации "Севастополь-Крым-Россия". Я убежден, что при новом Президенте суды должны обязательно вынести судебные решения, чтобы организаторы понесли за эту деятельность уголовную ответственность.

- А не усилятся ли сепаратистские настроения при новой власти?

- Если не будет судебных решений... Прокуратура и СБУ должны добиваться приговоров. Святая святых работы любой спецслужбы — территориальная целостность страны. Вот почему эта функция Службы безопасности должна усиливаться. Надо вести расследование таких преступлений.

"Аренда метра земли под Черноморский флот стоит 20 копеек"

- Почему Вы считаете соглашение с Россией по флоту угрозой национальной безопасности? Должна ли СБУ держать на контроле подобные соглашения?

- СБУ должна информировать о потенциальных и актуальных угрозах, к которым нужно готовиться в случае того или иного решения Украины как государства. Но начнем по порядку. Что такое национальные интересы? Давайте объясним простыми словами. Национальный интерес — это то, что идет на пользу гражданам, то есть нам с вами. Что идет на пользу гражданам нашей страны, которые живут в Крыму? Я уверен, если у них спросить, они ответят: расширение рекреационной зоны, увеличение количества рабочих мест, достойная оплата труда, возможность для ветеранов и детей оздоравливаться в уникальных здравницах Севастополя. Не думаю, что хоть один гражданин скажет, что лично его интерес заключается в том, чтобы как раз в той бухте, где он хотел бы купаться, стоял военный корабль. И еще один момент: годовая аренда метра земли под Черноморский флот стоит 20 копеек. Вы бы отказались за 20 копеек землю в Крыму арендовать?

- Двадцать копеек — это если "разбить" всю стоимость аренды на 18 тысяч гектаров?

- По 20 копеек стоят 4,5 тысячи гектаров земли конкретно в Севастополе. За остальную территорию я не берусь сказать, надо у экспертов спрашивать — может, даже дешевле. Это, конечно, примитивная категория, но я "опустил" ее сознательно, чтобы люди поняли, почему я, и не только я, так резко не воспринимаю экономическую составляющую решения по Черноморскому флоту.

Но есть еще более серьезные вещи. Вот какая угроза для нашего государства есть в Черноморском регионе, в Черном море? Да никакой! Какая страна угрожает нам в акватории Черного моря? Да никакая! Со всеми странами у нас есть мирные стратегические, партнерские соглашения. Следующий вопрос. Новая власть не раз обещала, что Украина сохранит внеблоковый, нейтральный статус. Но решение о продлении на треть столетия военного присутствия на нашей территории иностранной базы это обещание просто перечеркивает. Так в чем хоть один национальный интерес?

И самое важное с точки зрения тех вопросов, которые вы задавали перед этим. Служба безопасности должна докладывать Президенту: а есть ли военно-политические и политические гарантии со стороны России в отношении статуса Крыма как неотъемлемой составляющей территории Украины? Мой ответ — нет. Если у кого-то есть другой ответ — пусть скажет. Думаю, в интересах Украины — добиваться именно таких гарантий.

Параллельно надо добиваться стратегического допуска украинских предприятий к разработкам газовых и иных месторождений на территории России. Мы же пускаем их военную базу на свою территорию; давайте, ребята, говорить и о наших национальных интересах. И тогда вопрос цены на газ будет стоять совершенно по-другому: государство, которое и разрабатывает месторождения, и добывает газ, и платит налоги в другой стране, имеет право уже не на скидки, а на квоты по поставкам на льготных условиях. Максимум 120-160 долларов за тысячу кубометров. Вот это выгодно.

- А военную угрозу Черноморский флот на нашей территории может нести? Все-таки это флот государства, которое занимает довольно жесткую позицию на международной арене, периодически вступает в конфликты с другими странами...

- Вы сами ответили на свой вопрос. Более того, флот может стать не только объектом, но и субъектом атаки или участия в военной операции на территории третьего государства. На то он и военный флот. Был бы торговый — никаких вопросов, чистая коммерция.

- Год назад Вы говорили, что выступаете против того, что на объектах Черноморского флота отмывались грязные деньги. О чем речь?

- Там было несколько проблем. Во-первых, конкретные финансовые структуры Черноморского флота России недоплатили в Пенсионный фонд, нашим пенсионерам, порядка 20 миллионов гривень. По этому факту было возбуждено уголовное дело. Вторая проблема — обманутые вкладчики в строительство жилья для пенсионеров-военнослужащих в Севастополе, она так и не решена. Думаю, нужно дать слово тем людям, которые это жилье от Черноморского флота не получили, а их довольно много в Крыму. Были и другие экономические преступления, которые я не комментировал — субаренда, земельные участки, собственность...

- В январе 2009 года СБУ сообщала, что у офицера Черноморского флота РФ во время пересечения границы был изъят комплекс для незаконного прослушивания граждан, предназначенный для снятия информации с канала мобильной связи. Что это означает?

- Любое военное присутствие, любая военная база имеет не только корабли, но и офицеров, военную разведку, контрразведку, средства технического мониторинга, радиолокационную инфраструктуру... И не только имеет, но и обновляет. Поэтому, допуская военную базу на свою территорию, мы должны четко понимать: мы пустили не только и не столько сами корабли, сколько серьезную инфраструктуру.

Что касается того, о чем вы говорите — Служба безопасности всегда остро реагировала на подобные прецеденты, задерживала, возбуждала уголовные дела, передавала их в суд. Мы объяснения тогда, кстати, так и не добились. Типа, тот лейтенант сам занимался "прослушкой".

Неоднократно мы задерживали с оружием российских военных прокуроров. Зачем им оружие, зачем они с пистолетами ездят, с какой целью? Вопросы без ответов. Более серьезная проблема — перемещение военной техники, боевых снарядов по территории украинских городов. В Севастополе неоднократно милиция задерживала военные колонны, просила показать, какой груз перевозится, потом оказывалось, что там вообще торпеды везут. А как же безопасность граждан, которые в это время, ночью, спят? В 2008 году нашли торпеду на одном из пляжей Севастополя. Российские военные потом забрали, признали, что это была их торпеда. Кто-то понимает, что это очень серьезно? Как теперь эти вопросы будут решаться, будет ли уважаться безопасность граждан, которым еще 32 года жить вокруг военной базы? Есть ли гарантия того, что больше подобных инцидентов не будет? Это вопрос уже к новой власти, к тем людям, которые заключали это соглашение и прописали механизмы контроля и безопасности.

"Не политика ставят на прослушку, а конкретный телефон конкретного человека"

- Народный депутат Давид Жвания несколько лет подряд жалуется на прослушку телефонов. Якобы Балога в бытность свою главой Секретариата Президента "показывал с хихиканьем расшифровки разговоров"... Так ли это? Если нет, то кто мог вести такие записи?

- Что касается Жвании, то, напомню, в 2007 году его в первый раз допросили по делу об отравлении кандидата в президенты Ющенко в моем кабинете. Почему раньше не сделали этого — не знаю, не комментирую. Раз он подозревает, что его прослушивают, то имеет право как гражданин, а тем более — как депутат Верховной Рады, обратиться в прокуратуру, которая является надзирающей инстанцией и за Службой безопасности, и за Министерством внутренних дел. Если эти ведомства контролировали хоть один его телефон по решению суда, то ему эту информацию могут и должны предоставить. Конечно, если она не ограничена следователем в этом деле (об отравлении Ющенко, по которому Д.Жвания проходил как свидетель, — ред.) или в каком-нибудь другом уголовном деле. Никто ему не мешает законным способом все это узнать. Пошел ли господин Жвания этим путем — мне неизвестно. Думаю, нет. Так что это не более, чем политические спекуляции. Четко действуйте, если хотите отстоять свои интересы.

- А заместитель Генпрокурора Ренат Кузьмин, который заявлял, что незаконной прослушкой ведущих политиков страны занималась именно СБУ?

- Вот, кстати, показательный пример. Я очень уважаю этого человека, он острый прокурор. В его отношении мой на то время заместитель без моего ведома такую санкцию (на "прослушку", — ред.) получил в одном из судов, причем не киевских. Когда это стало известно Кузьмину, он официально обратился ко мне, я провел проверку и получил подтверждение, что в определенные периоды оперативно-техническая деятельность действительно проводилась. Меня допросил следователь после этого! И не только меня — всех тех, кто мог иметь отношение к принятию таких решений. Было возбуждено уголовное дело, оно было дорасследовано Генпрокуратурой. Сейчас Служба подконтрольна Генпрокуратуре и судам, можно всегда получить ответы на любой вопрос. Если кто-то и допускает незаконные действия — он поплатится должностью, как минимум. Мы с Генеральным прокурором даже подписали новую инструкцию, чтобы закрыть, в том числе, и эту лазейку для возможных противоправных действий.

- Часто вообще спецслужбе приходилось прослушивать украинских политиков, чиновников, людей высокого ранга?

- Нет. Прослушивание требует соблюдения процедуры, будь то известный политик или просто гражданин Украины. Проще всего, если есть уголовное дело: там следователь, санкция и обращение в суд. В оперативно-розыскном деле процедура сложнее: если оно заводится, то обязательно должно быть согласовано с Генпрокуратурой, иметь четкие основания — например, подозрение в терроризме, шпионаже, сепаратизме. После этого — обращение в суд с объяснениями, почему оперативный сотрудник считает, что нужно проконтролировать тот или иной телефон. И не политика ставят на "прослушку", не Наливайченко, условно говоря, а конкретный телефон конкретного человека, которого нужно проверить на причастность к противоправной деятельности. Тогда идет санкция суда, и если она позитивная, то через оперативный департамент телефон берется на определенный срок под контроль. Материалы такого технического контроля никто не имеет права выносить не только из Службы безопасности, но даже из конкретного отдела. Еще проще: оперативный сотрудник отвечает за сохранение файлов, поскольку эти материалы носят гриф "секретно". Только Генпрокуратура имеет полное право через конкретно назначенных прокуроров получить доступ к таким материалам.

"Эта банда... может отравить любого кандидата в президенты. Любого, поверьте"

- Вы как-то признались, что дело об отравлении Ющенко можно было направить в суд еще в 2007 году. Почему это не было сделано?

- И можно, и нужно было направить в суд. Но у меня и у других людей, которые были убеждены, что это нужно сделать, тогда не хватило аргументов. Это очень серьезное уголовное дело, и сейчас надо добиваться допроса людей, пребывающих не на территории Украины. Ведь два или три ключевых подозреваемых так и не были допрошены следователями Генеральной прокуратуры, поскольку не являлись на допрос, они не в Украине. Мы не могли даже "за руку" их притащить на допрос — как, кстати, было с господином Жванией, которому повестку вручила СБУ, и он в ответ нам немало нецензурного сказал. Но мы эмоции отбросим. Это просто показатель того, что дело действительно серьезное, и независимо от того, политик по нему проходит или бывший сотрудник спецслужбы, люди должны ответить на вопросы следствия.

- Если рассматривать это дело с политической точки зрения, есть шанс, что при новой власти оно попадет в суд?

- Нельзя смотреть на уголовные дела с политической точки зрения. Покушение, попытка отравления или же само отравление кандидата в президенты — это вопрос национальной безопасности, вопрос любого действующего и любого будущего Президента. Поймите правильно: это банда людей, которая имела отношение к спецслужбам, доступ к специальным отравляющим веществам, к очень большим деньгам. Зачем бороться за власть, идти через выборы, если мы не остановили хотя бы одну банду, которая практически известна следствию? И которая, кстати, может отравить любого кандидата в президенты. Любого, поверьте. Это только вопрос технологии. Не дай Бог, конечно. Но все политики должны понимать, что не сняли угрозу в отношении, прежде всего, себя.

- Вам имена участников "банды" тоже известны?

- Безусловно. В 2007 году, думаю, я допустил одну из самых больших ошибок (когда не добился передачи дела в суд, — ред.). Я был тогда, правда, временно исполняющим обязанности главы Службы безопасности, но даже в этом статусе настаивал на том, что у нас и спецслужба, и Генпрокуратура провели работу по делу не хуже, чем в Британии, где аналогично ионизирующим ядом был отравлен Литвиненко.

- Еще одно громкое дело — судьи Зварича. Как думаете, оно будет расследовано?

- Судья Зварич для Украины и для нас, граждан Украины, даже более опасен, чем любой иностранный шпион.

- Почему?

- Потому что в деле есть уже 37 эпизодов того, как он в судебной мантии в служебных кабинетах, в том числе через унижение людей, брал деньги за решение судебных вопросов. Я настаиваю на том, чтобы это дело было рассмотрено, и хотя бы по одному из этих эпизодов принято законное решение суда. Это мое желание как бывшего чиновника. А как гражданин Украины я считаю, что такая судебная система и такие "царьки" нам вообще не нужны ни на одной должности. Более того, они опасны. Опасны для меня, для моих детей, для правосудия в принципе, они его дискредитируют.

Поэтому, когда планировалась операция по задержанию Зварича, в моем кабинете был только я, руководитель львовского областного управления СБУ и прокурор. Больше мы ни одному человеку об этом не говорили. А когда задержание уже произошло, единственным, кому я об этом доложил, был Президент Ющенко. После этого я отключил телефоны. Потом все, кто пытался Зварича освободить, нарывались на простой материал, который был задокументирован и положен на стол и Генпрокурору, и Президенту.

- А кто пытался его освободить?

- В том числе и один из заместителей товарища Балоги. Он прекрасно понимает, кому я передаю привет. Даже если следствие его еще не допросило, думаю, в материалах все это уже есть. Поэтому пусть лучше господин Зварич сдаст подельников. А не мешочки, которые он подписывал, — пусть, кстати, скажет, для кого они стояли. Это тоже задокументировано и в материалах следствия есть. Я не имею права раскрывать следственную тайну, но очень просил бы господина Зварича открыть ее публично на судебном заседании.

Но даже не в Звариче дело, а в том, что под ним существовала целая пирамида судей-коррупционеров. Как человек, который руководил СБУ, я понимаю, что это не единственная пирамида. Нам удалось задокументировать только одну, но было очень сложно, поверьте, все сделать процессуально по законодательству Украины. Я думаю, теперь за это дело нужно взяться как за рычаг, и очистить всю судебную систему. Тогда будет понятнее и политикам, и парламентариям, в чем смысл судебного реформирования. На мой взгляд, сейчас вся система прогнившая. И вообще, если в ней можно выстроить пирамиду так, как она была выстроена Зваричем, то это не судебная система. Значит, нет сдерживаний, нет противовесов, нет контроля, — а значит, вообще нет правосудия.

"Я больше не вижу себя ни в одной силовой структуре"

- Политолог Вадим Карасев недавно, перечисляя качества, которыми должны обладать политики нового поколения, — стратеги, политики с масштабным мышлением и так далее, — назвал Вас одной из таких фигур. Вы после отставки думаете попробовать себя в политике?

- (Удивлен) Я лично никогда не имел возможности работать с Вадимом (Карасевым, — ред.) вместе, ни в одной из организаций, но считаю (комплиментом на комплимент), что это один из достаточно глубоких людей, который понимает многие процессы и имеет смелость об этом говорить. Надо лично с ним встретиться, раз так.

Я больше не вижу себя ни в одной силовой структуре, а значит, буду более "свободен" в своих правах и хотел бы помогать, в том числе через публичную деятельность, молодежным гражданским, патриотическим организациям, которые воспринимают Украину как европейское, демократическое и правовое государство. Это общими словами. Если позволите, я интригу еще немного подержу. Буквально через неделю у меня будет возможность это сформулировать. Кстати, приглашаю вас принять участие в акции, на которой я и презентую то, чем хотел бы заниматься.

Что касается моего видения страны, я бы, не претендуя ни на какую истину, сказал, что построение украинского демократического государства на основе одной партийной идеологии, на основе одной партии и представителей одного региона — невозможно. Это провальный проект. Пусть это будет и болезненно, но я хотел бы присоединиться к тем гражданам, — а их большинство, — которые понимают, что не партии должны определять нашу жизнь. Как свидетельствует голосование в Верховной Раде по Черноморскому флоту, партии не могут даже отстоять наших национальных интересов, они не понимают, в чем наша выгода: устраивается практически балаган, а решения все равно принимаются. Значит, нужно дать понять, что не они — выразители интересов и чаяний людей.

- А Вы получали какие-то предложения влиться в партийные ряды после отставки?

- Нет, потому что не просился в партии.

- Но в обществе есть такой стереотип: без партийного статуса движение не воспринимается серьезно...

- С этим можно и поспорить. Социологи провели недавно опрос, кому из партий или фракций Верховной Рады доверяют граждане. Больше 30% признались, что не доверяют никому, при этом среди молодежи уровень недоверия достиг 41%. Знаете, как говорят: "приїхали, злазьте, хлопці". Ребята, сколько уже можно мучить и себя, и страну?

- И последний вопрос. Вы говорили после отставки, что хотите немного отдохнуть.

- К сожалению, с отдыхом не очень получилось. На могилу к маме успел съездить в Запорожье, в Крыму немного побыть. Сейчас с семьей хотим уехать подальше от Киева, от политических событий. Вернусь и к середине мая скажу, что буду делать дальше.